Человек который живет в холодильнике
Матюхин и Кролл, живущие в холодильниках
Матюхин и Кролл, живущие в холодильниках
Житель города Архангельска Виталий Матюхин — человек уникальный. Этот, на первый взгляд, пышущий здоровьем мужчина, на самом деле, страдает редким расстройством жизненно важных функций организма. Врачи утверждают: «У Виталия нарушены теплообменные характеристики тела, хотя его организм в целом крепок и иных сбоев не даёт». Другими словами, у Виталия Матюхина повышенная температура, что сделало его жизнь несколько необычной, а для его домашних даже невыносимой.
Все мы прекрасно знаем — средняя температура здорового человека равна 36,6 градуса по Цельсию. Но нормальной температурой для Виталия является 41,6 градуса! При этом он хорошо себя чувствует, правда, ему всё время хочется проветриться и устроить сквознячок. Стоит ли говорить, что Матюхин не любит жаркую погоду и почти не переносит солнечного тепла. Намного уютнее Виталий чувствует себя в теньке, а ещё лучше — в помещениях, оборудованных холодильными камерами.
В прошлом Виталий Матюхин жил в Краснодаре; он там родился и вырос. Он окончил строительный техникум и смотрел в будущее с большими надеждами и радостью. Матюхин считался во всех отношениях нормальным человеком. Всё при нём, не на что жаловаться: крепкое здоровье без всяких отклонений, хорошее образование, перспективная профессия, прекрасные жена и сын. Да и температура его стройного тела до некоторых пор была нормальной — 36,6 градуса. Но однажды в сильную жару у него случился солнечный удар. Виталий угодил в больницу, где врачи констатировали «внутреннее расстройство методов регулировки теплообмена».
С тех пор прошло уже семнадцать лет! Виталий всё так же плохо переносит тепло, а от солнечных лучей ему и вовсе становится дурно. Если термометр на улице поднимается выше отметки +5 градусов, он удаляется в свою каморку, которую оборудовал змеевиком, гоняющим фреон, для поддержания там низкой температуры. Здесь он и наслаждается приемлемым для него комфортным холодком.
В связи с такой неестественной температурой тела Виталий был вынужден переехать в более прохладные места. Согласитесь, далеко не всякий россиянин променяет солнечный Краснодар на проветриваемый морскими штормами Архангельск.
Свой новый дом он оборудовал на манер холодильной камеры. Но в морозильнике не смогли ужиться его жена Ольга и сын. В результате — развод.
Летом и в начале осени Виталий проводит большую часть времени в собственном доме, покидая его лишь поздно вечером, когда температура воздуха понижается до приемлемой для его организма отметки.
Аналогичные аномалии с температурным режимом организма человека встречались и ранее. В подобной же экстраординарной ситуации оказался житель США Винсент Кролл. Врачи не смогли придумать иного способа, чтобы облегчить страдания пациента, как поместить его в специальную камеру, где поддерживается стабильная температура +7 градусов по Цельсию.
Над проблемой Кролла американские специалисты работают уже более семнадцати лет, но пока безрезультатно. Температурный катаклизм случился с Винсентом ещё в 1980-х годах, когда ему было всего двадцать лет. В свободное от учёбы в университете штата Монтана время Винсент проводил в горах, занимался скалолазанием. Студент Кролл стал чемпионом университета и штата Монтана по скалолазанию, а также участвовал в первенстве США по данному виду спорта и даже попал в шестёрку сильнейших спортсменов страны.
Несчастье произошло с Винсентом на одной из тренировок, которую он проводил с группой студентов на турбазе в горах штата Айдахо. На одном из горных склонов скалолазы попали в сильный шторм, сопровождаемый дождём и сильнейшими разрядами молний. В это самое время Винсент находился на вертикальной горной стене. Он предпринял отчаянную попытку спуститься по 35-метровой отвесной каменной скале, но благополучно завершить манёвр не успел. Молния угодила в скалу в 5–6 метрах от него. Винсент потерял сознание, но не рухнул вниз, а повис на страховочном тросе. Лишь через 6 часов его доставили в госпиталь и оказали необходимую помощь. За его жизнь врачи боролись более 12 часов. Он выжил, но с тех пор средняя температура его тела составляет около 40 градусов.
По сегодняшний день вернуть Винсента Кролла к естественному образу жизни и понять секрет его недуга медикам так и не удалось. Он живёт в доме родителей, часто забирается в «морозильный цилиндр», где отдыхает от жары и спит. Даже в госпиталь на обследование Винсент выезжает в специальном грузовике, оборудованном холодильной кабиной. Но несмотря ни на что Кролл не хандрит. Он работает в области маркетинга, но только дома за персональным компьютером. Покидать спасительную холодильную камеру более чем на пару часов Винсент опасается…
Вот и российские медики, к сожалению, пока безуспешно пытаются решить вопрос со случаем Виталия Матюхина. Даже консультации со светилами медицины из Академии наук России пока положительного результата не принесли.
Виталий Матюхин не падает духом. Сейчас он трудится на дому в качестве агента по продаже сотовых телефонов и продолжает надеяться.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
Читайте также
ДУХИ, ЖИВУЩИЕ В ПОГРЕБАХ
ДУХИ, ЖИВУЩИЕ В ПОГРЕБАХ Монастырский увалень (Abbey lubber). Начиная с XV века, когда роскошь и распутство обитателей монастырей входят в пословицу, в народе складывают о монахах сатирические байки. К их числу относятся и анекдоты о монастырских увальнях, мелких демонах,
Noi vivi — Addio, Kira Мы, живущие — Прощай, Кира
Noi vivi — Addio, Kira Мы, живущие — Прощай, Кира 1942 — Италия (174 мин)· Произв. Scalera Film, Era Film· Реж. ГОФФРЕДО АЛЕССАНДРИНИ при содействии Антона Джулио Маяно· Сцен. Антон Джулио Маяно, Коррадо Альваро, Орио Вергани по роману Айн Рэнд «Мы, живущие» (We the Living)· Опер. Джузеппе Караччоло·
Муж-отморозок
Из-за редкой болезни человек уже 15 лет живет в холодильнике
Соседи обходят стороной высокий забор, за которым живет. снежный человек. Да и на улицах Архангельска они стараются не встречаться с ним ночью.
Днем же Виталия Митюхина увидеть нельзя: он прячется в морозильной камере. Не от людей — от солнца. Пленник зоны холода не выдерживает температуры выше 5 градусов. И вот уже 15 лет живет в холодильнике.
Бабье лето в Архангельске задалось. Растопило утро. И только маленький Николка не понимает, почему для свидания с папой нужно надевать шапку и пальтишко. Зато соседи спокойно отпускают своих детей на улицу, закутанную оранжевой листвой. Зима-то еще не скоро, а значит, опасность встречи с угрюмым человеком, которого за глаза называют снежным, мала. — Выходит из своей берлоги только до рассвета… — судачат соседи. Кто же поймет Виталия Митюхина, который однажды оказался в ином, нежели мы, измерении? Сама планета Земля повернулась к нему задом, когда беднягу постигла редчайшая болезнь: из-за нарушения теплообмена его организм отказывается жить при температуре выше плюс пяти по Цельсию. Прошло уже пятнадцать лет, как Виталий Митюхин прописался… в морозильной камере.
Холодный прием
Дом местного йети стоит особняком среди хрущевок и коттеджей. Особняк этот не виден из-за забора, что без единого просвета меж серыми досками. К козырьку над калиткой приделан навес из рубероида, который продолжается в глубь двора коридором. Электрический звонок — и тут же лай. Кто-то гремит цепью ошейника, уводит сторожа. Без скрипа открывается калитка. Узкая женская спина плывет от меня по траурно зашторенному проходу.
— Свет не проникает сюда даже летом, — лишь раз девушка-призрак поворачивается ко мне.
Выходим на двор позади дома. Если по размеру жилище Митюхина как сарай, то внешне вылитый холодильник. Перед входом слякоть.
— Размораживал его ночью, — буркнул кто-то басом из-за приоткрытой двери. — А то потолок сосульками начал обрастать.
Сделав шаг, я оказываюсь в “климатическом поясе” Виталия Митюхина. Невольно втягиваю кулаки в рукава кофты. Морозилка, конечно, не люкс: лампочка Ильича, у стены на тумбочке отечественный телевизор, рядом стул, на чайном столике радиотелефон и огрызок яблока. “Тараканы, — думаю, — здесь не ходят”. В углу замечаю насупленного полного мужчину, одетого в легкую спортивную куртку и треники:
— На обои посмотрите. Они у меня непромокаемые. Плюс пять и повышенная влажность.
Вдруг пол у меня под ногами подается, а над ухом раздается такой рокот, будто завелся мотор для экстренного полета в космическое пространство. И вся чертова кабина заходится мелкой дрожью.
— Это радиаторы, — слышу лаконичное объяснение. — Я их от настоящей морозильной камеры взял. На мясокомбинате. Сам поначалу спал с трудом. Но потом привык. За пятнадцать лет такой жизни.
— На чем же вы спите все эти годы? — спрашиваю я, не находя вокруг себя ни одной кровати. Но находя, что спать в такой обстановке решительно невозможно.
— Экономлю пространство. Кресло раскладываю, — хозяин потирает ручки единственного представителя мягкой мебели в холодильнике. — А что тесно на ложе — так жене теплее. Ну, девушке, что вас встретила.
— Жена? И она с вами — в холодильнике.
Тут Митюхин оживляется и выдает:
— А я мужик горячий!
Солнечный удар ниже полюса
Жил-был такой Виталий Митюхин. Между прочим, в солнечном Краснодаре. Даже закончил школу и строительный институт. И какая же перипетия превратила двадцатипятилетнего юношу в глыбу льда?
— А заболел я, что обидно, без всяких на то причин. Пошел у себя в Краснодаре на рынок и получил там солнечный удар. В глазах потемнело — упал в обморок. Прохожие затащили меня в прохладительный фонтан, где я пришел в себя. С тех пор когда выходил на улицу, терял сознание. У себя в комнате поставил кондиционер на самый холодный режим — и все равно постоянно чувствовал тошноту и дурман.
Виталий показывает мне свою историю болезни. Краснодарские врачи впервые столкнулись в своей практике с таким медицинским феноменом, как Митюхин. Так что сначала они подумали, что пациент тихий шизофреник. Но экспертиза этого, к их сожалению, не подтвердила.
— Мой врач лично обзванивал разные регионы страны и отсылал запросы за границу, — говорит снежный человек. — Ему рассказывали про другие страшные аномалии, но такая же болезнь, как у меня, обнаружилась лишь у одного пациента из США. Как ее лечить, американские врачи тоже не знали. Этот янки был состоятельный человек, и ему облегчили жизнь тем, что сшили специальный комбинезон, под который подавали холодный воздух из баллонов.
А вот Митюхина они в Америку не пригласили. Бедняга получил русскую справку с расплывчатым диагнозом “нарушение теплового обмена” и задумал проект дома-холодильника.
— В первое лето после болезни я чуть не подох. В тени — 45 градусов! Моя мать даже под Новый год свежими цветами на рынке торговала, — с ужасом вспоминает Виталий. — Тогда я понял, что пора менять климат не только квартиры, но и города. В Архангельск я ломанулся с первыми холодами, но все равно по пути лишился чувств в самолете. Ольга, с которой мы прожили уже год, орошала мне виски ледяной водой. Наверное, это было и начало гипертонии, от которой я тоже сейчас страдаю.
Московские врачи не удивились рассказу корреспондента “МК” о жителе холодильника.
— Человек настолько сложная структура — с ним может произойти что угодно. И нарушение терморегуляции еще не самое страшное. Конечно, трудно говорить о заболевании, не обследовав пациента, — говорит Владимир Падалко, доцент кафедры патофизиологии Московской медицинской академии им. Сеченова. — Скорее всего первый тепловой удар был настолько сильным потрясением для организма вашего героя, что произошел сбой в его системе термокоррекции на клеточном уровне. Чаще встречается непереносимость холода, но редкие случаи такой реакции на тепло медицине тоже известны.
Между сделками по продаже краснодарского дома и покупкой жилья в Архангельске Митюхин с супругой сняли комнату с кондиционером. А после переезда Виталий купил четыре бытовых холодильника, из которых, помня инженерную школу, построил единую морозильную камеру. Поначалу соседи шибко заинтересовались тем, какие скоропортящиеся продукты держит новый житель в этом специальном складском помещении. “А я там храню себя, родимого”, — без ухмылки и в лоб отвечал всем на вопросы Митюхин. После чего его дом старались обходить стороной.
А Виталий тем временем очень даже живенько штудировал газеты в поисках работы на дому. При том условии, конечно, что дом — морозилка. Так он без труда освоил весьма прибыльную для Архангельска профессию “телефонного диспетчера по продажам”. Даже в процессе нашего разговора Виталию в холодильник телефонировали клиенты, которые хотели приобрести те или иные товары по объявлению. И Митюхин рекламировал всякую мебель удрученным голосом.
Лед тронулся
Митюхин не смог оценить, что, несмотря на свой недуг, получил все для человеческого счастья — дом, семью и работу.
— Я надеялся, что странная аллергия когда-нибудь пройдет. Иногда мне казалось, что я совершенно здоров и смогу быть, как все. Вылезал на тепло и тут же чувствовал приступ тошноты, на глаза падала завеса. Ольга бросалась ко мне с визгом. Она боялась, что однажды я просто умру.
Виталий Митюхин метался: “В то переломное время я замкнулся в себе”. Порой, когда жена заходила к нему, срывался и выставлял за дверь холодильника. У самого Митюхина дел в своей морозилке было не густо: “Книги читать терпеть не могу. Остается только телевизор”.
— Мы прожили так восемь лет. Вместе и все же отдельно. Оля только и сидела в своей комнате. Гуляла одна — вставать со мной в шесть утра для похода на улицу ей было лень, — обвиняюще говорит Виталий. — Я сам виноват. Распустил. В результате Ольга стала позволять себе не являться домой на ночь.
И однажды в студеную зимнюю пору, под покровом темноты, Митюхин выследил, куда направилась жена: “Я нашел ее в какой-то общаге посреди шумной пьянки и оргии!”. Теплое помещение ударило в голову обманутому мужу, и он, как вы уже догадались, упал в обморок: “Окружающие решили, что это я от переживаний! В общем, Ольге пришлось собирать вещички и выметаться”. Горевал ли Митюхин о потерянной любви?
— У нее-то явно было сильное чувство, раз Ольга бросила все в Краснодаре ради меня, — рассуждает он. — А я не уверен, что любил, — просто мне была нужна ее забота.
Обитатель холодильника сознавал, что оставаться без женского внимания и ухода он и дальше не сможет.
— Тогда я дал объявление в газету: требуется домохозяйка. Все желающие проходили строгий отбор. Мне нужна была женщина до 35 лет и, главное, чтобы нравилась внешне.
— А их не удивлял ваш… м-м-м. образ жизни?
— А че в нем удивительного? — рычит Виталий. — Оклад в три тысячи рублей в Архангельске кого угодно заинтересует.
За следующие пять лет при холодильнике сменилось около 50 рабочих кадров. На старушек Митюхин не соглашался. А ко всем молоденьким девочкам бесцеремонно клеился. Наконец одна мадам по имени Катерина ответила на его приставания взаимностью. Но, как считает Виталий, привыкший не доверять людям женского пола, — у нее был свой расчет.
— Она меня надула! — Митюхин выпускает в морозный воздух гневный пар из ноздрей. — Мы сошлись уже на третий день общения. Мне было интересно, какова в любовном отношении северянка в сравнении с темпераментной Ольгой. Однажды она принесла мне ужин, и я предложил: “Оставайся рядом. Будешь моей девушкой?” — Катя сразу согласилась.
В тот же день любовники обсуждали свои жизненные принципы, и Митюхин четко разъяснил новой пассии так же, как и бывшей жене: “Я никогда не буду готов иметь детей по двум причинам. Потому как не смогу их воспитывать и обеспечить отдельным жильем, когда вырастут. Лучше уж совсем без них, чем плодить новых несчастных людей. Я, например, сам рос без отца и понимаю, как это тяжело”.
— Катя согласно кивала: мол, она и так глотает противозачаточные средства. А уже на следующий день — залетела! Я узнал об этом через месяц, когда было поздно предотвратить катастрофу! — подсчитывает Виталий. — С этого момента все пошло не так. Мясо она готовить не хотела — не нравился его запах. Катя отказывалась от постели, опасаясь заморозить живот. Уменьшилась и работоспособность. Я потерпел два месяца, а потом спокойно ей сказал: “Лучше тебе съехать. А ребенку я буду помогать, за алименты не волнуйся”.
Сейчас Николке уже три года. Катя, предварительно закутав малыша, периодически приводит его к отцу. Сын с интересом исследует холодильник, топая по нему в валенках. Но никак не может растопить сердце Митюхина:
— Она вместе с этим ребенком меня обманула. Я не хотел его. Как можно любить нежеланное дитя? Но это сейчас не важно. Ведь одного урока мне оказалось мало. Следующая жена обманула меня еще раз. И практически тем же макаром!
Если папа Дед Мороз.
Марина передвигается по двору неслышной поступью. Митюхин чует ее приближение нутром:
— Обед ставь! — повышает он голос.
— Разогревать? — с подозрением интересуюсь я.
— Нет же — охлаждать! Жратва по обычному графику сейчас как раз на сковороде шипит! — горячится мужик. И объясняет мне, будто тоже устраиваюсь к нему на работу. — Запомни: пищу и воду я потребляю в чуть теплом виде. Душ принимаю тоже прохладный.
Уже три года, как новая жена выполняет при Митюхине функцию домохозяйки.
— Я долго не решался выразить ей симпатию. А она сама через месяц сказала, что нравлюсь ей. Причем по телефону — мы подолгу с ней так общались, чтобы ее не морозить при общении тет-а-тет. Но когда мы стали более близкими, Марина, в отличие от остальных женщин, согласилась оставаться со мной на ночь. Любовный жар мне, кстати, вреда не причиняет — главное, видимо, общий климат помещения.
Через полгода таких романтических отношений в холодильник заявилась мать его очередной гражданской жены. Знакомиться.
— Ее-то устраивало только мое материальное положение, — говорит Виталий. — Она хотела привязать меня к Марине. Так что завела волынку: “Ты мне нравишься: не пьешь, не куришь. Пора подумать о ребеночке”. Я объяснял, что не смогу окружить свое чадо заботой. Тогда старая перечница решилась на хитрость. “Одну дочь я вырастила, — говорит. — Так и быть, могу внука до пяти лет у себя подержать. А дальше человек уже самостоятельным становится”.
Митюхин повелся и, как обещал, свое мужское дело выполнил до конца. Девять месяцев тоже вытерпел стойко. А вот когда теще сунули под нос кричащий кулечек, та мигом сдала позиции: “Разве можно такого кроху от материнской груди отлучать?” — и завернула дочь с малышкой в обратную сторону. Два месяца пребывания младенца в своем доме Виталий переживал, как некую эпидемию:
— Это был ад! Я сидел голодный! — говорит 34-летний мужик. — Марина ничего не успевала — дочку ведь надо кормить строго по часам. К тому же мать всегда любит ребенка больше, чем мужа. И вот Марина носилась от дочки ко мне, но о малышке заботилась явно больше! Сам-то я к плите подойти не могу. Два раза демонстративно выходил на кухню и падал в обморок.
Но Марину почему-то эти действия не проняли. Тогда Митюхин позвонил теще и наорал на нее благим матом: “Я пошел тебе навстречу, а теперь из-за этого мучаюсь!”. Он добился своего. И после передачи малышки на руки бабушке семейная жизнь вроде бы наладилась.
— А ты хоть брал свою дочку на руки? — пытаюсь я давить на отцовские чувства. Но натыкаюсь на ледяную стену:
— Да. Мне ее приносили. Но я в младенцах не разбираюсь. Они как куклы. С ними неинтересно. Вот когда она уже и говорить, и узнавать меня начнет — тогда станет человеком.
Только сможет ли стать отцом Виталий?
Правда, с прибавлением в семействе Митюхин принял взрослое решение, что надо быть ближе к домашним. И задумал проект создания холодной комнаты прямо у себя в доме. С наступлением прохладного вечера Виталий согласился показать мне свое новое изобретение.
Тем же темным коридором попадаем в просторные сени. Йети минует их на высокой скорости. А в следующей комнате уже нажимает на спасительную кнопку. Ледяной вихрь закружил по комнате пыль и листочки бумаги. Сразу десять кондиционеров, вмонтированных в одну стену, гудят, как турбины самолета.
— Я еще не придумал, как убрать ветер и звук! — перекрикивает этот ужасный гул Митюхин. Его бульдожьи щеки напряженно трясутся. — Но на обдумывание у меня есть еще пять лет до возвращения дочери!
В щелке между дверью и косяком промелькнула хрупкая Марина. Выхожу к ней из комнаты-смерча, дрожа от холода.
— П-почему — он? — шепчу я.
— Не могу объяснить. За ним я. Он как ледяная скала. Не сдвинуть, понимаете? А для меня как раз самое главное — стабильность.
— О чем вы там без меня сплетничаете? — надвигается на нас человек-айсберг. — Я вот о чем хотел вас спросить, — останавливается на пороге комнаты — на границе холода и тепла. — Слыхали, что за рубежом неизлечимо больные люди замораживают себя вживую до лучших времен, пока наука не совершит прогресс? Как думаете, это имеет смысл?
Что мне ответить? Я молча направляюсь к выходу. Мне кажется, что с Виталием Митюхиным и его близкими это уже произошло — жизнь их застыла холодцом.
Человек, живущий в холодильнике
В одном из сотен небольших, провинциальных городов, на самой его окраине, которая упиралась и вгрызалась в российский, темный хвойный лес, по своему обыкновению жили огромное количество интересных, совершенно необычных людей. Одним из них был Лука. Человек не только со странным именем, но и не менее странным образом жизни. Жил он на самой далекой улице, еще дальше, чем стоял самый последний дом. Никто не знал, сколько ему лет. Может тридцать, может тридцать пять. Не так уж часто он общался с местными жителями, да и если бы даже сильно этого захотел, вряд ли нашел бы себе собеседника, любовника или собутыльника. Кто-то говорил, что он наркоман и алкоголик, кто-то, что он гей и педофил. Кем он был на самом деле? Что он любил, что делал? Этого уже ни кому точно не узнать. Появившись совсем недавно, в конце мая, поселился на самой опушке леса. Его короткая стрижка, опрятная одежда и любовь к гигиене сразу отмели мысли соседей, что это обычный бездомный. Но заговорить с ним так никто и не решился, практически никто.
Лука с детства думал, что негоже жить человеку, тем более взрослому, без дома. И в первый же день своего пребывания в городке он сделал себе дом. Какой-никакой, но собственный. Он был идеально правильной формы, безупречно белый, если бы найти где-нибудь розетку, то он бы тотчас стал электрификацированный. А до чего же дверь идеально подходила к прочему экстерьеру, с никелированной, внушительной размеров ручкой, и часами справа от нее. Его домом был выброшенный за устарелость холодильник, но отмытый Лукой вего-лишь за пол дня. Ночью он становился ложем, практически царским. Если было жарко – дверь-полог можно было открыть, а если холодало – то он превращался в абсолютно герметичное убежище одним движением руки. Днем, принимая горизонтальное положение – превращался в замысловатый помост. Так и проводил Лука время – днем сидел, скрестив ноги перед собой, созерцая лес, а ночью спал в своей уютной постели. «Ну разве не царская жизнь!», – каждый день повторял себе Лука.
Не то, чтобы у него совсем, здесь не было друзей, просто те, которых было заметно – было совсем мало, а тех которых было очень много – были совсем незаметные. Особенно муравьи и шишки – его пролетариат и богема. Одни с утра до вечера что-то тащили, при чем не себе, а другие лежали в безмятежности, ожидая, когда наконец-таки начнут гнить. Вот это были друзья! Они молчали, не пили водки и не курили папирос, но, не смотря на это, были друзьями – вот это по-настоящему! А из тех, которых было заметно… да о них, и говорить не стоит!
– Бриллиантовая моя! Красавица! Царица Савская! – вдруг развернувшись к лесу задом, к видению передом закричал Лука. – Давно тебя не видел, – его дубленое ветром лицо подчеркивало белки искрящихся, влажных глаз.
Напротив стояла огромных размеров цыганка, завернутая в блестящие, расшитые золотом одежды. Ее огромные, толстые пальцы, темные, как ржавый автомобильный глушитель, но блестящие от золотых колец, потянулись вперед, то ли объятий, то ли для распятий. Тяжело понять, а Лука подскочил со своей стартовой площадки, в которую превратился холодильник, и то ли через миг, то ли через мириады лет приземлился рядом с ней. Откуда он знал, сколько прошло времени. Да и вообще, разве кто-то уверен, что оно есть. А если есть какое оно? Почему оно линия, почему не круг. Что может быть важнее геометрии времени! Монотеисту – отрезок, буддисту – круг, философу – точку, ученому – линия! А Лука не любил геометрию. Время было для него таким, как его не было. Он чувствовал его отсутствие. Когда он перестал ждать, оно исчезло вместе с тем, кого перестал ждать Лука. А кого перестал ждать Лука? Он не знал! Как может помнить тот, кто не знает времени!
– Лука, ты все здесь прохлаждаешься? Я тебя еды принесла, – цыганка улыбнулась, искривив огромный рот. Она смеялся, разбрызгивая прозрачную слюну, сквозь золотые зубы, запах чеснока распространялся вокруг нее, укутывая Луку туманом.
– Бриллиантовая моя, я не прохлаждаюсь, я обмениваюсь мыслями с Фомой! – он достал маленькую статуэтку Хоттея, покрашенную золотистым лаком для ногтей.
Дующий с юга ветер, развивал цыганскую юбку и широкую кофту, синяя, блестящая ткань все больше и больше расходилась волнами, цыганка на глазах, будто превращалась в медузу. Лука не хотел, чтобы она уплыла в зеленое море леса. И решил, что она не уплывет. Она не уплыла. Они остались.
– И что тебе говорит Фома?
– Он Фома, он неверующий, я с атеистами не разговариваю! – Лука с силой закинул Фому в холодильник и облегченно улыбнулся.
– Ты же не сумасшедший, зачем ты прикидываешься? – она принялась развязывать темно-зеленый тряпочный сверток с сыром, зеленью и помидорами.
– У нас пир! Разве сумасшедшему носят дары! – Лука по пояс залез в холодильник, бултыхая сверху ногами в светло-голубых джинсах. Белый холодильник, голубые ноги, чем-то все это походило на небеса. Может цветом? Может формой? Может сутью?
– У меня есть вино, заходи в гости, рамале! – Лука громко хлопнул дверцей холодильника, и усевшись с краю, свесил ноги и выпил немного вина прямо из горла. Оно приятным жжением прошло по горлу Луки. Цыганка, мерно покачивая головой, как игрушечная собака на панели старого автомобиля уселась напротив.
– Ты говоришь, что я сошел с ума! Нет… – Лука тоже начал ритмично покачиваться. Они качались как два маятника. Лука широко улыбался. – Я блаженный Лука, а завтра стану святым. Я могу накормить сотни своих друзей одним хлебом! Я думаю о карьерном росте! – Лука резко остановился. – Жаль, неудобно получилось, Фома там внизу, а мы сидим на нем и пьем вино-шампанское. Чем же я сумасшедший? Я слышал, что у савана нет карманов, так зачем они мне сейчас? Сумасшедший тот, кто много страдает сегодня, чтобы завтра страдать немножечко меньше, хотя может не страдать вообще! Сумасшедшие люди считают тебя гадалкой. Дело не в том, что ни верят в твой дар, проблема, что они верят в будущее. Разве оно есть? Ты когда-нибудь была в будущем? Нет! Нет! Мы всегда в настоящем, но мое настоящее – действительно настоящее, а их настоящее – фальшивое! Их нет, кто-то застрял в прошлом, кто-то весь в будущем, а здесь со мной, в моем настоящем настоящем никого – ни души! Поэтому здесь не душно, когда душ становится много, то они задыхаются вместе, а когда слишком мало, то сами становятся маленькими и незначительными, – Лука закончил говорить. Лука начал есть. Лука ел. Лука закончил есть. Лука продолжил говорить. – Так что, бриллиантовая моя, рамале, с позолоченными руками. Все не так! Ты подбегаешь к тому, кто золотит руки, но с золотыми руками приходишь ко мне позолотить душу. Что важнее? Где больше золота?
Цыганка как всегда не могла вымолвить ни слова, опешив от рассуждений Луки. Может, она его любила, а может – жалела. Может, она годилась ему в жены, а может, в матери. Кто об этом знает? Никто не знает? Ведь разве есть знание? Лука говорит, что нет. Что такое знание? Да черт с ним! Что такое есть! То, что есть – безусловно, существует и никуда не девается, а то, чего нет – неуловимо. А кто уловил мысли? А кто чужие? Кто видел безупречное знание, а может быть знания нет, есть только иллюзия о его наличие и не больше того? Кто в этом разберется. Лука разберется… Лука разобрался!
– Ты думаешь, что знаешь – что такое знать? Я знаю только одно, что не существует знания в принципе, так же как и нет принципов, которые вытекают из тех знаний, которых нет. Сегодня ты знаешь, одно – завтра другое, и если оглянутся – понимаешь, что раньше ты не знал. Это как идти по дороге, которую ты видишь и ощущаешь сейчас, но оглядываешься и понимаешь, что раньше шел по пустоте. Значит и та дорога, на которой ты стоишь сейчас – тоже не что иное, как пустота. То же самое и со знанием. Это иллюзия – а иллюзия это чувство. Значит, есть чувство и больше ничего, которое нерационально, но ощущается, пусть также мимолетно, зато по-настоящему полно!
Цыганка улыбалась и кивала головой. Лука сделал широкие глаза.
– Пока, бриллиантовая моя!
Цыганка ушла. Лука остался.
И вот уже холодильник – не стол, а стул. И на стуле сидит Лука, над ним белые облака, под ним белый трон. А рядом стоит матрос, в белой юбке и с пачкой папирос.
– Привет, морской волк!
Морской волк был матерым, совсем взрослым. Но ребенком. Он был хорошим, но больным. С самого младенчества он отставал от своих сверстников. Врачи назвали его умственно отсталым, а он их обогнал. Через сорок лет они умерли, а он стал морским волком. У него была красивая юбка, а у них некрасивые гробы. Или они обогнали его?! Не беда! Догонит!
– Я принес тебе папирос! – сказал морской волк.
– Ты добрый и красивый! – ответил Лука.
Все считали его глупым, а Лука добрым. Потому, что все были глупыми, а вот Лука – был добрый.
– Что ты сегодня делал, морской волк?
– Я сегодня бороздил океаны.
– А зачем вернулся?
– Я подумал, что ты хочешь курить, – разве этот мужчина не был умнее остальных? Кто еще понимал, что Лука хочет курить? Глупцы! Он, действительно, хочет курить!
Лука смял папиросу, подкурил ее, и пошатываясь подошел к другу.
– Тебе здесь нравится? – спросил Лука.
– Нет, оно здесь есть, – Лука показал на его глаза.
– А как я его смогу увидеть?
– А как я загляну в себя.
– Тебе нужно специальное зеркало! – Лука взял остатки хлеба, и раскрошил его сотни и тысячи крошек, и раскидал их вокруг своего трона. На крошки начали слетаться голуби. Одни были белыми, как морская пена и волны, другие блестели синими и зелеными красками, как пучина. Они мельтешили, сплетаясь причудливыми узорами, и им это нравилось, всем нравилось – и голубям, и Луке, и морскому волку. Они хотели смеяться, но боялись спугнуть голубей. Морской волк был умный, он знал, что голуби хотят кушать, но не хотят бояться. Кто еще об этом знает?! Может быть Лука?
– Ты видишь, вот это твое личное море, запомни, оно будет везде, где ты! – шепотом, боясь напугать птиц, сказал Лука. Морской волк улыбнулся. Он понял, а остальные бы не поняли. Голуби наелись и улетели.
Лука запрыгнул в холодильник, достал оттуда белый мячик.
– Давай играть в мяч, морской волк!
Они играли в мяч, они смеялись. Потому, что Лука знал, как сделать море, а морской волк – как его увидеть. Потому, что морской волк понимал, что такое доброта, а Лука мог ее увидеть. Один видел, второй понимал. Никто, кроме родителей никогда не играл в мячик с ним, ведь он был другой, а значит изгой, а изгой всегда чужой, а чужих только бьют, но никогда с ними не играют в мячик.
За спиной Луки появилась старая, измученная женщина. Ее глаза привыкли плакать, морщины повторяли трагичную гримасу, но сейчас она улыбалась.
– Спасибо Вам, Лука, вы очень добры к моему сыну, – сказал она, и расплакалась от радости.
– Мне хорошо с Вашим сыном! Он старый, добрый морской волк. Он интересный и настоящий. Не плачьте больше. Те, кто вырастили негодяев не расстраиваются, те чьи дети жестокие и неспособные не на что, кроме разрушения, и разрушая все вокруг ради цветных бумажек, таща их в дом – их родители только гордятся. Тем более Вы должны гордиться. Он не такой, он добрый, он знает, что голуби хотят кушать, а Лука курить! – женщина все равно расплакалась.
– Пойдем обедать, родной мой, – приобняв сына она пошла заботиться о нем. Мать тоже была умная, она знала, о том кто хочет курить, а кто кушать, а остальные не знали! Пожалуй, только морской волк, да Лука.
– Я вечером приду, Лука!
– Я буду ждать тебя, морской волк!
Морской волк ушел. Лука остался. Пришла девочка. Ей было лет семь-восемь, очень милая с двумя белыми бантами, и в розовом платьице, с белой оторочкой. Она была очень миленькой, но совсем не говорила. Девочка часто приходила к Луке, и они молчали. Лука улыбался, девочка улыбалась. Девочка ела конфету, Лука ел конфету. Она не говорила? Все не так! Остальные молчат, а она говорила. Говорили ее глаза, ее улыбка, ее брови и руки. Они говорили о жалости, они говорили о страдании, они говорили о любви к маме, птичкам и кошкам. А о чем говорят остальные? Это не слова! Их нет! Все молчат, а она может говорить, потому что ей есть что сказать, а остальным – нет. Пожалуй, только цыганке, морскому волку, его матери, да и Луке.
Лука запрыгнул в холодильник, солнце клонилось к закату, превращая холодильник из белого в розовый. Он с грохотом от туда достал немного сахара, насыпав девочке целую горсть. Она смотрела недоуменно. Зачем ей целая горсть сахара? Они медленно пошли к лесу, он стал еще темнее, чем обычно. Девочка не боялась, и шла совершенно свободна. Лука обернулся, и подозвал ее жестом. Под их ногами находилось целое шоссе, целый город. Там, внизу кипела жизнь, сотни муравьев, что тащили, строили, торопились домой, чтобы успеть все дела до ночи. Лука, растворив сахар в воде, дал его девочке, и она с улыбкой и неподдельной радостью начала поливать этим зельем все, что находилось рядом с муравьиным шоссе. Ведь она не умела говорить, зато умела слушать, умела слушать свое сердце, а сердце умело говорить, и с муравьями тоже, а они говорили, что хотят есть и хотят пить.
Девочка ушла. Лука остался. Пришли люди. Цыганка была большой, девочка – маленькой, а они не большие, и не маленькие, но их было много. Все почти одинаковые, все почти молодые. Кто-то был худым, кто-то толстым, а лица одинаковые – грубые и глупые. Но они говорили, не гадали прохожим и не были отсталыми – они успели. Они успели сполна получить все от этого мира, все, что он может дать. А он щедро вознаградил их агрессией, нетерпимостью, пороками и непониманием всего, что не приняло правил этой игры.
– Че ты здесь делаешь, сука! – закричал один из них
– Я Лука, человек, живущий в холодильнике.
– Иди на работу устройся, а не девочек в лес водит, негодяй! – это было похоже на вопрос, но это не был вопрос – это был ответ. А ответ в том, что вопросы никому не интересы. Ведь они же нормальные люди – они знают все сами. Знают – кого любить, кого ненавидеть, кого бояться, над кем глумиться, кого почитать и кого преследовать.
Был вечер. «Скоро должен придти морской волк», – подумал Лука. Лука думал, лука любил думать. Они били Луку, а Лука думал. О чем думал Лука? Как я могу знать! Ведь он думал, а я? А я не знаю. А кто знает? Морской волк знает, цыганка знает, девочка знает, да и Лука знает. А я и нормальные люди – не знаем. Они кричали, громко матерились и били, кидали на землю, поднимали, и снова били. А Лука думал. Может быть, о морском волке и его доброй матери, может, о девочке, которая знала, что муравьи хотят пить, а может о цыганке, которая так чисто улыбалась. Но пришли нормальные люди.
– Вот и будь в своем холодильники! – кричали нормальные люди.
– Вот и живи в своем холодильнике! – кричали нормальные люди.
– Вот и умри в своем холодильнике! – кричали нормальные люди.
Они облили Луку бензином и подожгли. Нормальные люди радовались, что он горит. Ведь он не был нормальным. А Лука догорал в своем холодильнике. Зато морской волк умел создавать море, девочка нашла себе тысячи друзей-муравьев, мама морского волка знала, что есть добрые люди, и ей нужно гордиться, что она вырастила одного из них, а цыганка знала, что она тоже бриллиантовая – все были счастливы, даже нормальные люди, ведь они освободили мир от такой никчемной, ни на что не способной мрази.
Как был устроен древний холодильник ячхал, или Откуда Саладин брал напитки со льдом среди пустыни в 50-градусную жару
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
Как в древности удавалось хранить продукты
Сушку и вяление люди применяли еще в древние времена. Этот метод позволял на продолжительное время сохранить продукты и прокормиться в зимнее время до следующего урожая. Это спасало и в период неурожая. Сушке подвергались грибы и ягоды, корнеплоды и овощи. Рыбу и мясо не сушили, а тонко нарезали и пересыпали солью. Затем подвешивали на улице.
Соль тоже помогала сохранить продукты. Всем известные и вкусные разносолы, которые делали в больших бочках, могли храниться несколько месяцев. Это квашеная капуста, соленые огурцы, помидоры, грибы, чеснок и другое. Интересно, что березовые палки, помещенные прямо в бочку с квашеной капустой, помогали сохранить ее до 6 месяцев. В льняное сукно, обильное обсыпанное солью, можно было заворачивать любые продукты, в том числе и хлеб. Соль в этом случае выступала в роли консерванта. Отлично можно было сохранить овощи свежими целый месяц, если хранить в глиняных горшках с песком, закопанных в прохладной земле.
В деревнях были прообразы холодильников. Это погреба и специальные ямы, в которые помещали большие куски льда. В погребах основная часть продуктов в бочках и кадушках помещалась на этаж, который находился в земле. Сверху засыпали пол соломой, следующим слоем шли большие куски льда. Сверху опять солома. Всю эту гору накрывали брезентом. В городах использовали шкафы со специальными поддонами, куда укладывали в несколько слоев лед. На них помещали продукты.
В чем особенность древнего холодильника ячхал и кто его создал
Согласно историческим данным, древние народы подарили миру большое количество изобретений, большинство из которых востребованы и сейчас. Считается, что холодильник – это не древнее открытие, а достижение современных изобретателей. Известно, что в 1748 году профессор медицины университета Глазго Уильям Каллен разработал первую холодильную установку. Американцу Джону Гори в 1841 году удалось разработать циклическую холодильную установку, которая сама производила лед (охлаждала при помощи компрессоров).
Однако исторические факты утверждают, что прототипом современного холодильника является ячхал или «ледяная яма». Такие сооружения строили в Древней Персии в пустынях с суровым жарким климатом. Однако продукты там прекрасно сохранялись. Около 2,4 тыс. лет назад его придумали персидские инженеры. Безусловно, что для создания такого сооружения нужны были особые знания, благодаря которым ячхал мог без электричества и сопутствующих приспособлений вырабатывать и сохранять продолжительное время лед.
Уже доподлинно известно, что принцип работы ячхала построен на действии испарительного охладителя. Построить такую холодильную установку в те времена мог без труда любой человек, независимо от материального достатка. Все материалы были доступны.
Как строили ячхал, есть ли ему аналоги в мире
Персы были первыми, кому удалось разработать подобного рода конструкцию для хранения продуктов. Гораздо позже уже были придуманы холодильные установки, которыми и по сей день пользуются в современном мире. Те, у кого во владении был ячхал, неплохо зарабатывали. Но сначала нужно было его построить, затратив время и какие-то средства, придерживаясь технологии.
1. Начинали работы с выкапывания ямы квадратной формы. Чем глубже яма, тем лучше она могла держать холод. Если ячхал предназначался для общественных хранилищ, то объем ямы мог достигать до 4-5 тыс. куб. м. Выстраивали стены из кирпича, пропитывая раствором, который способен был охлаждать.
2. Далее строили из кирпича наземную часть куполообразной формы, высота которой была 10-18 метров. Для ячхала использовали только саманный кирпич. Основные стены делали толстыми 2-2,5 метра. К верху они становились тонкими, а посередине купола находилось отверстие для беспрепятственного выхода теплого воздуха, скопившегося в ячхале.
Чтобы создать дополнительную тень в жаркую погоду, в пустыне строили стену с южной стороны. Прямые солнечные лучи попадали в стену, а не на холодильник. Этот трюк персы применяли только для крупных ячхалов. Также строили и бадгиры для вентиляции.
Принцип работы ячхала, и где султан Саладин брал лед для своих напитков
Чтобы персидский холодильник мог хорошо охлаждать, нужна была вода или лед, а также бадгиры, которые строили снаружи прямо вплотную к сооружению. Глыбы льда доставляли из горной местности преимущественно в зимний период. Их рубили на куски и заполняли верхнюю часть ячхала. Если такой возможности не было, то использовали воду из акведуков, которая сильно охлаждалась ночью, поскольку температура достигала 0°C и ниже.
Бадгиры улавливали потоки ветра и направляли в нижнюю часть ячхала. Воздух проходил через глыбы льда, которые помещали в холодильник, и таким образом охлаждался. Получалась своеобразная вентиляция и дополнительное охлаждение продуктов холодными потоками воздуха.
Чтобы восполнять недостаток льда в пустыне, персы (и римляне тоже) научились добывать его особым способом. Таким методом пользовался и известный султан Египта и Сирии Саладин. Он очень любил бросать кубики льда в воду и утолять жажду в жаркое время. Напитки со льдом часто подавали на переговорах его собеседникам, что не могло не удивлять.
Этот способ был прост. Сначала выкапывали глубокую яму и плотно выкладывали ее соломой. Туда наливали воду и прикрывали листом металла, который имел блестящую поверхность и отражал лучи солнца. В ночное время металлический лист снимали. Из-за смены температуры (днем она достигала 50-70°C, а ночью ниже 0°C) происходило испарение. Вода подмерзала по краям ямы. Лед собирали и использовали сразу или отправляли храниться в ячхал.
Это холодильное сооружение будет полезным и для тех, кто по-прежнему живет в пустынях или тяжелых климатических условиях. Будет интересно прочитать, что известно о древней Марибской плотине , которая могла превращать пустыню в прекрасный оазис.
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
Синдром Диогена – болезнь, нападающая на стариков
Наш эксперт – врач-психотерапевт Марина Кошелева.
Этим недугом страдают около 5% людей пожилого возраста, хотя встречается он и среди молодых. Своим названием синдром обязан древнегреческому философу из Синопа, по преданию, жившему в бочке и отказавшемуся от всех удобств цивилизованной жизни.
Эх, полным-полна моя коробушка…
Люди, больные синдромом Диогена, обычно живут среди гор всякого хлама и мусора, который они постоянно приносят домой. Как правило, современные Плюшкины влачат жалкое существование, хотя нередко обладают достаточными средствами, спрятанными в укромных местах или даже хранимыми в банке.
Правда, сбережения свои они не трогают, а берегут на черный день. При этом сами себя считают нищими, несут в дом все, что находят на свалках и помойках, а также то, что отдают им сердобольные граждане. Такие люди никогда ничего не выбрасывают, поэтому их дом до самого потолка завален коробками, старой одеждой и обувью, пустыми консервными банками, бутылками и пакетами, огромными кипами старых газет и журналов. Причем каждому приобретению они находят вполне логичное объяснение: «пригодится», «про запас», «почти новое» и т. д.
Иногда в их «коллекциях» среди старья можно встретить вещи чуть ли не в заводской упаковке, которые уже много лет ждут, да так и не могут дождаться своего часа. Все это накапливается исключительно с целью своеобразного «коллекционирования».
Хлам приобретает в глазах владельца невероятную ценность, он уверен, что все это ему обязательно пригодится. И сквозь все эти завалы хозяину, как кроту, приходится прорывать ходы, чтобы попадать из комнаты в комнату. Зачастую у такого человека не работает ни холодильник, ни телефон, потому что мастера пригласить нельзя – тот попросту не пройдет! Такие люди перестают следить не только за чистотой своего жилища, но и за собственным внешним видом и гигиеной, они месяцами не моются, не стирают одежду, зачастую перестают выбрасывать из дома объедки и отбросы.
Нередко объектом «коллекционирования» становятся бездомные собаки и кошки. Больному синдромом Диогена просто жалко оставлять их на улице, поэтому они перекочевывают в жилище собирателя, где живут практически без еды и ухода.
Болезнь или неряшливость?
Где же корни таинственного психического расстройства и можем ли мы считать себя застрахованными от этой беды? Ученые из Университета Калифорнии, длительное время исследовавшие этот недуг, пришли к заключению, что страсть к коллекционированию заложена в мозге человека. Многие из нас в детстве старательно собирали марки, открытки, значки, монеты, обыкновенные фантики от конфет, наконец.
С возрастом эта страсть у одних проходит, у других же перерастает в серьезное увлечение. Где та грань, за которой безобидное и вполне естественное желание чем-то обладать переходит в болезнь, до сих пор не ясно. Как показали исследования, у людей с неконтролируемой привычкой собирать все подряд имеются определенные отличия в строении головного мозга. У них наблюдается относительно слабое развитие коры лобных долей мозга, особенно правого полушария. Это, по мнению специалистов, и объясняет их странное поведение – ведь именно в этой области находится центр, контролирующий рациональность поступков.
Уменьшение активности этого участка мозга и приводит к тому, что человек начинает совершать не поддающиеся логическому объяснению поступки. К сожалению, синдром Диогена, особенно на ранних стадиях заболевания, тяжело диагностировать. Его легко спутать с обычной эксцентричностью или нерадивостью.
Первопричинами необычной болезни также могут быть перенесенный стресс, тяжелая потеря, одиночество, травмы головы, хирургическое вмешательство или перенесенные заболевания, например энцефалит. Ученые установили, что чаще всего синдромом Диогена заболевают люди, которые ранее вели активный образ жизни, получили хорошее образование и имели успех в обществе.
Исцеление любовью
Что же делать родственникам и соседям современных Плюшкиных? Ведь им приходится годами терпеть неприятный запах, грязь, а порой и полчища тараканов и мышей, которые, естественно, чувствуют себя в таких квартирах как дома. Кроме того, такое соседство может представлять и прямую опасность. Ведь, например, в случае возгорания в комнате, полной мусора, потушить огонь будет невозможно, подобные квартиры выгорают дотла.
В идеале надо проконсультировать больного у психиатра или как минимум обратиться к психологу. В недалеко зашедших случаях врач может назначить специальные медикаменты, которые стабилизируют состояние пациента. При регулярном приеме препаратов часто наступает состояние ремиссии, человек возвращается к нормальному образу жизни. А на начальных этапах болезни психиатры советуют попробовать договориться с собирателем, направив его страсть к коллекционированию в мирное русло. Например, для начала можно ему посоветовать собирать что-то определенное или хотя бы однотипное. Можно увлечь его коллекционированием кулинарных рецептов – тогда время будет уходить на их подборку, наклейку в специальные альбомы, а также на просмотр телепередач по теме и запись полученной информации в специальные тетради.
Вместо живых кошек можно посоветовать «коллекционеру» собирать открытки, марки, этикетки и прочие вещи с изображением этого животного. Если человек тащит в дом старые газеты и журналы, будет полезно заранее оговорить, чтобы печатная продукция подбиралась только по определенной тематике. Хорошо бы регулярно помогать своему родственнику с уборкой.
Операция «Мотивация»
Мотивировать необходимость наводить чистоту в доме можно заботой о том, чтобы «коллекция» содержалась в порядке («иначе будет неудобно ее смотреть»). Важно донести до человека мысль о том, что ему необходимо и самому следить за чистотой своей комнаты, пусть даже понятие о порядке у жертв синдрома Диогена своеобразное. Психиатры советуют апеллировать к сознанию больных тем, что в их комнате неудобно находиться и негде присесть, что там может не понравиться близким людям.
Также важно постараться проявлять интерес к «сокровищам» близкого человека и хотя бы раз в неделю общаться с ним на тему его «хобби». И обязательно показывать, насколько важен и интересен родным людям сам этот человек и то, чем он занимается. Нужно оставаться любящим родственником, готовым прийти на помощь, чтобы человек с такой проблемой мог быть уверен в своем завтрашнем дне. Конечно, это не просто, тем более что больные синдромом Диогена часто стремятся к изоляции, относятся к окружающим с большим предубеждением, а порой бывают и просто агрессивны. Но пытаться наладить с ними контакт надо. Тем более что такая «домашняя психотерапия» часто дает положительные результаты.
Если же болезнь зашла далеко, лучше лечиться в психиатрической клинике. Хотя поместить туда больного можно только с его согласия или признав его недееспособным, то есть по решению суда. А по свидетельству врачей, как минимум половина больных этим недугом вполне адекватна, и принудительная медицинская помощь им не требуется. Ведь подобное поведение до сих пор расценивается как стиль жизни.
Личное мнение
Татьяна Арнтгольц:
– Плюшкины – это люди с определенным складом характера. Запасливые, бережливые, они верят, что обязательно все, что у них есть, хоть раз в жизни да пригодится. Я другой человек. Люблю минимализм, стараюсь сразу избавляться от ненужных вещей, ни в коем случае не захламлять ими дом. Для меня важно, чтобы было много свободного пространства. Я лучше пойду и куплю, если мне будет что-то нужно.
“У одной старушки за холодильником «жил» какой-то «Ваня». Сиделка рассказала, трудно ли ухаживать за пожилыми людьми
— Чудят старики по-разному — кто-то считает, что у них воруют еду, а у одной старушки за холодильником «жил» какой-то «Ваня». Днем Ваня сидел там, а по ночам выходил и всячески пакостил.
Сиделка Зоя Ивановна рассказала, как научилась играть в шахматы ради подопечного, выгоняла «Ваню» из-за холодильника, и что самое грустное в ее работе.
Я много лет проработала воспитателем в детском саду, но в какой-то момент не выдержала — ушла. Слишком много ответственности за детей, претензии со стороны администрации, родителей, куча ненужной бумажной работы и нервотрепки, а зарплата невелика. Думала, чем бы заняться, и однажды увидела объявление в одной из бесплатных газет: требовалась помощница для пожилого человека. У меня нет медицинского образования, но я подумала: почему бы не попробовать? Дети и старики — они же очень похожи. Позвонила, встретились, поговорили, и меня взяли.
На первом рабочем месте было несложно: купить продукты, приготовить еду, убрать в квартире: на все уходило часа три-четыре в день, а платили пятнадцать тысяч в месяц. Женщина сама себя обслуживала, пребывала в здравом уме, вдобавок прежде она преподавала в вузе, то есть была грамотным человеком, интересным собеседником. Ей было за девяносто, и она умерла во сне. Я пришла днем и обнаружила Маргариту Ивановну уже бездыханной: позвонила ее дочери в Санкт-Петербург и в «скорую помощь». Помогла в организации похорон, горевала, как о близком, родном человеке и до сих пор ставлю за нее свечки в церкви.
Один из самых неприятных и грустных моментов: старики уходят. А еще — сдают на глазах, становятся уже не теми, какими ты их знал, когда только пришел в дом, и иногда этот процесс, что бы ты ни делал, идет очень быстро. Потому это не такая уж легкая работа, не для черствых и равнодушных людей. Преимущество в том, что не имеешь дела с бумагами, планами, отчетами и прочим, и все рабочее время посвящено основной цели.
Ребенку сто раз читаешь одну и ту же сказку, и он с упоением слушает. А старик станет рассказывать тебе сто раз одну и ту же историю, и ты должен с упоением слушать. Такова специфика работы. Я всегда старалась извлечь какой-то интерес, и у меня, как правило, получалось, потому что истории из жизни пожилых людей уникальны: хоть романы пиши! Старики очень любят рассказывать про первую любовь, про войну. Не секрет, что давние события пожилые люди помнят очень хорошо, даже если забывают то, что было недавно.
Часто приходилось приспосабливаться под интересы подопечных. Так один дедушка очень любил играть в шахматы, а я не умела. Пришлось научиться! Конечно, я ему безбожно проигрывала, а он был только рад. С ним же мы каждый день смотрели старые фильмы и обсуждали книги, которые я тоже должна была прочитать; причем он любил исторические романы о Древней Руси, а мне эта тема совсем не близка, но приходилось вникать. Этого человека я навещала во время отпуска его сына и невестки: он тоже сам себя обслуживал, но на улицу уже не выходил.
Клиенты попадались разные. Бывали капризные, которым все не так, а встречались и очень совестливые, даже неловко было. Так пожилая женщина, у которой после инсульта действовала только одна рука, каждый раз до моего прихода разогревала в микроволновке обед, хотя это была моя обязанность. Я укоряла ее, а она говорила: «Да я, чтоб тебе поменьше работы было!»
Был один неприятный случай, когда бабушка обвинила меня в краже брошки! Брошка нашлась, но осадок, как говорится, остался. Потом я стала просить родственников человека, которому я помогаю, составлять опись ценных вещей, которые есть в квартире, и запоминать, где они хранятся.
Чудят старики по-разному — кто-то считает, что у них воруют еду, а у одной старушки за холодильником «жил» какой-то «Ваня». Днем Ваня сидел там, а по ночам выходил и всячески пакостил. Историй про «Ваню» я наслушалась много, и приходилось делать вид, что все воспринимаешь всерьез. Мы вместе придумывали способы, как выгнать Ваню из квартиры, хотя, судя по всему, без него бабушке было бы скучно.
Я никогда не разговаривала с пожилыми людьми, как с выжившими из ума, что, к сожалению, можно услышать в наших медицинских учреждениях. Однажды мне пришлось лечь в больницу, и моей соседкой по палате оказалась восьмидесятилетняя женщина. Доктора, медсестры и санитарки, которые годились ей во внуки, обращались к ней «бабушка», на «ты», разговаривали, как со слабоумной, да еще и кричали в ухо, хотя она нормально слышала. Пожилой человек был в шоке, потому что не привык к такому обращению! Я не выдержала и сделала замечание медперсоналу, а в ответ встретила удивление, из чего сделала вывод, что тут так принято.
Со стариками надо много терпения, и энергии у окружающих они потребляют немало. Дома я всегда сразу вставала под душ, чтобы смыть с себя все негативное. К тому же кому-то приходилось и памперсы менять, и клизмы ставить: не умела, но научилась. И все же за тяжелыми больными я ухаживать не бралась — в этом случае нужно медицинское образование, например, если у лежачего человека перелом шейки бедра.
Мои услуги стоили дешевле, чем у медиков. Если медсестра брала 200-250 руб. в час, то я — 100-150 руб. Основная проблема в том, что многие наши люди получают мало и не в состоянии нанять сиделку даже тогда, когда это очень важно, нужно и необходимо. Социальные работники, насколько я знаю, приходят только к одиноким людям. И не на каждой работе способны понять ситуацию человека, на руках у которого, скажем, лежачий больной или больной с деменцией, и сделать какие-то уступки.
Я не советую осуждать людей, которые нанимают посторонних для ухода за своими родственниками. Во-первых, не каждый может бросить работу, во-вторых, очень тяжело проводить целые сутки с немощным человеком, даже с матерью или отцом, потому что такая ситуация буквально высасывает все соки. Так что взять для больного или старика сиделку — это реальная забота: совсем не то, что сдать в дом престарелых.
Иногда сами старики бывают против того, чтобы за ними ухаживали чужие люди: обижаются, считают, что их бросили, что они никому не нужны. Я всегда старалась объяснить, что родным приходится тяжело, что они не могут оставить работу. Вообще пожилые люди часто жалуются на своих родственников, могут даже сказать, что их не кормят, хотя это не так, — тоже особенность возраста.
Я знаю, что в нашем городе существуют агентства по подбору подобного персонала. Наверное, в этом случае надо платить дороже, но, по крайней мере, там есть полная информация о людях, претендующих на такие места. Ведь существуют нечестные, недобросовестные люди, которые могут плохо выполнять свои обязанности или попытаться склонить пожилого, а особенно одинокого человека к тому, чтобы он завещал им свою квартиру.
Я всегда привязывалась к своим подопечным, хотя на самом деле, может, этого и не стоило делать. Пропускать все через себя — это реально тяжело. Но ты многое узнаешь о человеке, его судьбе, и однозначно становится не все равно. А еще иногда, глядя из окна квартиры, в которой живет пожилой немощный человек, я думала: он уже никогда не выйдет на улицу, и все, что ему осталось, — это пространство квартиры и воспоминания о прошлом.
